При поддержке
Соединённых Штатов турки высадились в Венеции, превратив город в свой
форпост на европейской земле, ещё задолго до того, как Греция стала скудной
провинцией албанского самодержавия, традиционно поддерживаемого китайским
ханством со столицей-мегаполисом, Нью-Вашингтоном, которое в свою очередь
переправляло миллионы своих переселенцев в Норманию, набивая ими трюмы
военных кораблей. Рона и марсельский её округ были переименованы населяющим
их мусульманским большинством, сначала в автономную, а затем и независимую
исламскую республику, которая войдя в Содружество Магрибских Государств,
отчалила от Франции, и медленно, подобно победителю-Ганнибалу, поплыла
в Африку со всякими Каннами и Ниццами.
Иль-де-Франс со скромной Лютецией томно раскинулся
на трёх своих сенных островах, дрожа перед бандами, сформированными в
арабских кварталах. Парижские буржуа запирались у себя, а на улицах бывшей
столицы вошло в обычай презрительно оборачиваться, услышав правильную
французскую речь, резавшую слух, привыкший к арабскому наречию, которое
постепенно начинало вытеснять официальный евроландский язык — эсперансо.
Жители Лютеции выживали лишь благодаря африканцам, управляющим виноградниками
Бордо и Шампани, а также денежным ручейкам, стекавшим с шикарного курорта
Прованс-Султаната, бывшего Лазурного берега.
Президент уже ничего не значащей Французской Республики
прятался в своём кабинете, вздрагивал всем своим раскормленным телом от
каждого телефонного звонка, и потому был постоянно сопровождаем в своём
уединении бледноглазым австрийским психиатром.
Бабула Тарас, министр внутренних дел с 2081 года
открыл французскую границу для свободной иммиграции братских своих племён,
а после того как четвёртая и любимая его жена, чеченка, Фергана Максакова,
была назначена министром интеграции, доступ коренных французов на государственные
должности был запрещён (пояснение: точный текст этого закона гласит: «Во
имя обеспечения равенства и соблюдения политической корректности во всех
семи углах нашей гексагональной страны, каждый гражданин, желающий ходатайствовать
о назначении на государственную должность обязан доказать наличие минимум
25% иностранной крови». Ф. Максакова, Министресса, 21 января 2093 года).
Христианская религия была аболирована: в парижских
церквах начали проводиться рамаданские распродажи, а в Соборе Парижской
Богоматери ежегодно устраивались афро-американские шоу с участием луизианских
диск-жокеев, специально приглашаемых из Соединённых, уже Всеамериканских
Штатов, продолжавших свою политику выкачивания чёрного золота по всему
миру, оберегая северные свои территории, и тем полностью иссушив недра
древних ацтекских владений.
Так, в течении десятилетий парижская жизнь шла
своим чередом. Собор Парижской Богоматери обрастал кранами: его надо было
сносить, ибо он мешал проведению проекта Большого Нового Моста — детища
архитектурного вкуса двадцать второго века. Мост этот должен был пересечь
Сену, Ситэ, Сан-Луи — всё это по воздуху — погребя под своим брюхом старинные
девятьсотлетней давности, ставшие к тому времени трущобами, постройки.
Луврская рафаэлева Мадонна, с уже годами немытым
защитным своим пуленепроницаемым стеклом, была заляпана арабскими оскорбительными
надписями, а сам дворец, давно превратившийся в гигантский Мак Дональдс,
был коронован жёлтыми сырными литерами в два человеческих роста «МсD»
с кроваво-помидорной прожилкой посередине.
Греческие и римские статуи были отодвинуты в дальние
углы, их промежности спрятаны под фиговыми листочками меню и профсоюзных
афиш с изображёнными на них разбухшими серпом и молотом цвета винного
перца, и всё это — в священно-гигиеническом духе англосаксонского пуританского
ханжества, модной болезни, завезённой два с лишним века тому назад новыми
Колумбами, а также бумерангом возвратившейся на старый континент по кабелю,
проложенному толстой опухшей недвижимой анакондой в непроглядных, только
плоскими раздавленными камбалами посещаемых глубинах.
