В начало

- Ничего подобного, — неожиданно возмутился Антон, — чипсы вообще в рот взять нельзя после третьей упаковки.
- Короче, слушай, — сказал Тёма.
- Слушаю. — покорно сказал Антон через пару минут.
Тёма сосредоточенно вспоминал: сначала было так. Потом так. Потом так. Потом она подошла. Нет, сначала включила. Потом. Тарелка с аккуратным стуком. Замасленная. Лилось длинно, с пузырьками. Он чувствовал, что. Или? Хрустят. И потом: бах! Как? Бах! Вот так. Бах!!! Сам не ожидал. Потому что. А улыбалась. Сначала больница, по запаху вспомнил. Спросила. Да-да. Очень даже. Идиотизм. С грохотом вылетают. Тр-р-р-р. (Даже из туалета слышно). Автоответчик тоже, кстати сказать. Бу-бу-бу. И потом всё остальное. Раз, раз, раз. Хлоп. Бам. Лестница. Солнце. Думал, вечер и вдруг светло. 2 часа? Или 3? (7 — 3 = 4). Не может быть. Что-то перепутал. Косо по стене. Пыль. "Бобка — пидр", нацарапанное монеткой на дверце лифта.
- Я тебе, вроде, двести долларов должен? — спросил Тёма.
- Четыреста восемьдесят. — сказал Антон справочным голосом.
- Одолжи ещё двести.
- Зачем?
- Для ровного счёта.
- Бери.
Ногой Антон выпихнул из-под стола картонную коробку из-под микроволновки. Коробка плавно подъехала по паркету к тёминому матрасу. Тёма попытался сесть, но потерял равновесие и опрокинулся на спину. Голова его подпрыгнула на подушке. Он замахал ногами в воздухе. Тапки слетели и упали к нему на грудь. Он ударился локтем об пол, поскользнулся и выкарабкался, наконец, из недр своего ложа. Сел. Надел тапки. Заглянул в коробку.
Коробка была доверху наполнена разнообразной валютой: долларами, франками, кронами, марками и фунтами. Бумажки лежали вперемешку: новенькие и старые, мятые и гладкие, яркие и бледные. Тёма раскурил очередной косяк и принялся выбирать. Снова затрещал факс.
- Короче, слушай, — сказал Тёма решительно. — Она мне гренки сделала.
Антон не ответил.
- С мёдом, — сказал Тёма задумчиво.
Антон не ответил.
- Сволочь. — сказал Тёма.
- Зря ты так переживаешь. — сказал Антон.
- Кто переживает?
Тёма оторвался от коробки и посмотрел на Антона.
- Я?
Крошечный уголёк выбрал момент, незаметно отвалился от кончика папиросы и упал в коробку.
Антон недоверчиво выглянул из-за компьютера.
- Нет?
Тёма помотал головой.
- Абсолютно. Ты будешь?
- Буду.
Тёма затянулся и снова заглянул в коробку.
- Я ещё сто возьму. За хлебом сходить. 
- Возьми.
Тёма достал банкноту и ногой оттолкнул коробку обратно под стол.
- Она сказала, что я — животное.
Антон вежливо промолчал.
- Правда. Сказала, что я — собака Павлова. Которая только для опытов и годится. Честное слово. Сказала, что мне лампочку надо в голову вставить, чтобы видно было, когда у меня какое настроение. Что меня надо в космос запустить, чтобы посмотреть, как невесомость на шизофреников воздействует.
Антон распечатал восемь новеньких компакт-дисков и один за другим вогнал их в компьютер. Компьютер довольно заурчал.
- Тебе надо спортом позаниматься, — сказал Антон рассудительно.
- Спортом только дебилы занимаются, — немедленно отреагировал Тёма, — и лесбиянки. Понимаешь, я работать пошёл.
Антон заинтересованно выглянул из-за компьютера.
- В том-то и дело. Устроился в нервную клинику по объявлению, как объект для исследований. Не должен был есть ничего сладкого. Вообще ничего. Три недели. Обещали денег заплатить.
- Много?
- Много. А она мне делает гренки! С мёдом! Понимаешь?! Это при том, что я ей тысячу раз говорил, что мне ничего сладкого нельзя!
- А что они хотели исследовать?
Тёма задумался.

В продолжение