Харин
снова наклонился, прикрыл глаза, высунул язык и аккуратно слизнул рубиновую
капельку джема с кремового кончика.
В
тысяче метров от него красный американский конструкт остановился на перекрёстке.
Ксения
Петровна закончила последнюю папиросу.
-
Не ошибается тот, кто ничего не делает, — констатировала она.
Валентин
Викторович ничего не сказал.
-
Что ты молчишь?
Ответа
не последовало.
-
Куда мы едем, по крайней мере?
-
На "Трёх сестёр". Можем ещё успеть ко второму отделению.
-
Очень остроумно.
К
машине подбежал мальчишка с пачкой газет подмышкой. Он прижал передовицу
к ветровому стеклу и отчаянно завопил:
-
Отравленные бананы! Сто человек в реанимации! Депутат-эксгибиционист!
Вурдалаки в поликлинике!
Ксения
Петровна посмотрела на газетную страницу. С плохо пропечатавшейся фотографии на неё глядел печальными цыганскими
глазами угрюмый представитель инопланетной цивилизации, пойманный скаутами
в Неваде, во время игры в НАТО. Ксения Петровна сунула таблетку под язык.
-
Очень остроумно, — повторила она утомлённо, — Ты, вообще, о чём-нибудь
в жизни думаешь, кроме развлечений?
Молчание.
-
Почему я всё время должна за всем следить?
-
А что я должен делать по-твоему?
-
Во-первых, не кричи на меня, пожалуйста.
-
Нет, ты скажи.
Ксения
Петровна презрительно помолчала.
Загорелся
зелёный.
-
Звони своему специалисту.
