Камиль Чалаев*
* Было бы недостаточно назвать Камиля
Чалаева выдающимся современным патакомпозитором или изобретателем музыкальных
инструментов, звуко- или шуморежиссером, или концептуалистом-эксцентриком.
Не будучи ни прямым последователем Эрика Сати, ни идейным противником
Оливье Мессиана, композитор разработал собственные основы гармонии.
Мастерски комбинируя речитативный музыкальный ряд со звучанием редких,
экзотических инструментов (в том числе и таких, как ситуационные инструменты — коровье ботало и т.д.), Камиль Чалаев добивается отчетливого седативного
эффекта. Тем не менее, его музыка одновременно и умиротворяет, и тревожит.
"Камиль Чалаев /.../ последовательно переводит все
видимое сначала в слышимое, а потом уже в невидимое и неслышимое". —
прим. независимого критика.
Альбом "Предательства" Камиля Чалаева, будучи использован
Возможно, без ведома автора. — прим. ред.
в качестве учебного пособия в школе имени Свами Вивекананды,
по сведениям независимого критика, привел одиннадцать учеников в состояние
просветления.
Будучи теоретиком, Камиль Чалаев не только успешно
отражает нападки критики и обвинения в циклотимичности либретто, но
и наголову разбивает идейного противника.
См., например: "Великая русская идея, третий Рим,
спасение в молитве — от зубрежки стираются и набивают оскомину. Полицейское
православие в паре с упоминанием вероисповедания в паспорте и с пристяжной
чертой оседлости приводят к либерализму, увиденному со стороны просвещенной.
Крепостное право уступает так поздно, что процесс уже неостановим, некий
пинг-понг истин, годных лишь в определенный промежуток времени, с данного
угла наблюдения. Никто в эмиграции не признает сегодня реакционности
Церкви и естественности восстаний начала века. А ведь вся новая культура
приняла сторону новой власти, не боявшейся кардинальных перемен и полного
перемещения центра притяжения. Тут мы найдем Дмитрия Шостаковича. А
там Сергея Рахманинова. Вот и сравнивайте". — К.Чалаев. Апология сомнения. — прим. ред.
Его монография "На стыке моноголосия и полифонии" принесла
автору широкую известность в академических кругах Юпитера и Сатурна.
Челобитная чужого человека
