Видел я вставными глазами,
Как Эйсав утомленный пришел под вечер
И сунул нос бордовый в кастрюлю жаркую,
И выдавил из алого рта подобие речи:
«Что это, что это, Йаков-брат, тут булькает,
Чарующе и заманчиво для аппетита?
Что это красное там такое
Маркс, Монтескье или Бхагават Гита?
Дай, дай мне скорей попробовать это, ибо устал я,
И прекрасного просит душа после ловитвы!»
«Это почти молитва, — отвечает брат-кулинар, —
варево
Такое из lentille, вкусней языка и острее бритвы.
Но ведь ты знаешь, что за просто так волосатым,
Как плащ, дикарям не дают такие чудесные вещи,
Как бисер, зеркальце, зубочистку, термометр,
Гвоздь (и к нему промасленные клещи),
А также и lentille. Ты хочешь это,
Соответствующее последней парижской моде?
Ты уверен, мохнатый охотник?
Тогда гони сюда свое первородье!»
И Ицхак раскашлялся в соседней палатке,
И впендюрил себе Эйсав lentille в пунцовые очи,
А Йаков поутру коробочку к голове приладил и долго-долго
Небо благодарил за удивительные наши средиземные ночи.
