Илья
Кечин
Электрические ноги
Вчера сестра
принесла домой две пары электрических ног: две длинные узкие коробки из
мягкого серого картона.
– Где взяла?
– Да в нашем
"Хозяйственном" купила.
И всего ничего
стояла: каких-нибудь два с половиной часа. И "ноги" не дорогие:
семнадцать шестьдесят — пара.
Она бы и больше
взяла, да в одни руки давали только одну пару.
(Вообще, как
она вторую пару взяла, я не очень-то понял: затащила какую-то старушку
с мальчишкой из конца очереди и поставила рядом с собой, будто бы они
"всю жизнь здесь стояли", когда ее очередь уже подходила: им-то
денег на одну только пару и хватало. Да и зачем мальчишке электрические
ноги? Он и на своих пока прекрасно побегает...)
В общем, —
взяла.
Я их мерить
сразу не стал.
Я сел на диван,
поставил коробку с "ногами" у ног и сначала внимательно изучил
инструкцию.
На первой
странице было прямо написано черными, жирными буквами: "НОГИ ЭЛЕКТРИЧЕСКИЕ".
Здорово!
(Любимое мое
удовольствие — внимательно прочитать инструкцию к вещам. Особенно — электрическим...)
Все просто.
Хоть сейчас надевай и ходи. И ешь, и пей, и спать в них даже можно.
И главное — наши, отечественные: "Казанский экспериментальный завод"...
Молодцы все-таки — наладили это дело!
В общем, эту
инструкцию я всю прочел — от первой буквы до последней точки, даже тираж
и где она напечатана узнал — все тянул удовольствие.
(Жалко только,
что эта инструкция была напечатана на паршивой бумаге, и рисунки на ней,
конечно, — чудовища. Такие бы рисунки к детским сказкам — дети, пожалуй,
после таких "сказок" не проснутся... Хотя — ничего, проснутся.
Наши дети привычные...)
В общем, тянул
сколько мог — и хочется, и как-то немножко страшновато: вдруг не пойдут,
или током ударят...
Но больше
ждать было нельзя. Тут и сестра ко мне в комнату вбегает на своих "электрических":
– Нравится? — спрашивает.
– Ничего, — говорю. — Вполне.
– А ты чего
сидишь? Не надеваешь? — удивляется.
– Сейчас,
сейчас, Сонечка. Я любуюсь.
– А-а... Ну,
ладно. Пойду к Таньке спущусь, — похвастаюсь.
– Конечно,
иди.
Ушла. Сижу
и смотрю на коробку с "ногами".
Потом осторожно
снял крышку. Достал "ногу". Правую. Развернул бумагу. Надел.
Застегнул все ремешки и крючки. В самый раз.
Достал левую.
Тут уже проще — уже понял, что к чему.
Сижу с надетыми
"ногами" на диване, и как-то боязно встать. Но все-таки наконец
собрался с духом и встал.
Стою.
А все-таки — здорово! Удобно. Легко. Красиво даже.
Осторожно
включил и прошелся по комнате.
Потрясающе!
Ничего не чувствую! Словно плыву над землей!
Представляю,
как позавидуют мне завтра в институте те, у кого таких штук еще нет.
Молодец Сонька!
Надо будет завтра заскочить на рынок и купить ей хотя бы букет цветов...
Ну, ладно... Чего-нибудь придумаем...
И тут вдруг
вернулась от соседки моя сестра Сонька — вся расстроенная, со своими "ногами"
в руках. Татьяна ей наговорила, что, мол, она слышала — "электрические
ноги" вредны — "вызывают атрофию мышц" и "деформируют
форму ноги" и, вообще, "уродство" — громоздкие и неудобные...
Ну, насчет
атрофии — не знаю. Что же касается "формы ноги" — у Соньки ноги
и так не сахар (я имею в виду — форма не самая замечательная). А об удобствах
и громоздкости я бы с ней (с Танькой) поспорил. Я так Соньке и сказал:
– Что она
мелет? Удобная ведь вещь. Ты же сама пробовала.
Но только
Сонька уже не верила ни во что.
Но меня это
все нисколько не расстроило: я свои "ноги" отстегнул и аккуратно
поставил в прихожей у дверей, чтобы завтра с утра прямо надеть. А Сонька,
смотрю, свои спрятала обратно в коробку и поставила коробку на шкаф.
Я рукой махнул.
Мы поужинали,
посмотрели телевизор (Сонька сидела вся расстроенная) и легли спать.
Я ей еще сказал
перед сном:
– Она просто
тебе завидует.
Но она ничего
не ответила, только молча головой покачала — нет, мол.
Я пожал плечами
и сказал ей:
– Ну, как
знаешь.
Наутро я
быстро позавтракал, пристегнул ноги и побежал в институт.
(С утра по
радио объявили — минус двадцать...)
Я спустился
на лифте на первый этаж (экономил заряд), вышел из парадного на двадцатиградусный
мороз и тут же включил "ход" и "обогрев".
Вот здорово!
Ноги понесли
меня, и я, как птица, полетел к остановке. Смотрю: автобус подходит. Я
чуть прибавил и оказался на остановке одновременно с ним (даже раньше
на пару секунд).
Влез. Стою. Народу,
конечно, как сельдей в бочке — утро... Едем. Автобус, понятное дело, шатает,
на поворотах кренится. Те, кто не сидят, колеблются, естественно, как
мыслящий тростник на ураганном ветре, хватаются за поручни. И только мы — те, кто на "электрических" — нас видно сразу — стоим не шелохнемся,
как влитые. Как бронзовые памятники самим себе. Нам и садиться не надо.
Мы и так, считай, сидим на своих "электрических ногах".
Хорошо!
В метро —
та же история: с "электрическими ногами" твердо стоят, а остальные
мотаются по вагону, как шары по бильярдному столу — из конца в конец.
"Дура
твоя Татьяна", — мысленно говорю я Соньке. — "Знала бы ты только,
какое это удобство..."
Я вышел из
метро, купил газету (в том волнении, в котором я сегодня с утра пребывал,
я забыл вынуть нашу из почтового ящика) и снова попал на автобусную остановку.
На этой остановке
автобуса не было долго: народ стоит, дышит паром, переминается с ноги
на ногу (все-таки минус двадцать — не шутка), а я стою, курю, спокойно
читаю газету. Но, конечно, в ней я мало чего понимаю — я все больше поверх
газеты кошусь на народ, и тихая гордость переполняет мое сердце: мне тепло,
уютно и спокойно. "Ноги" греют отлично.
Ну вот, наконец — и автобус — толпа, толкотня, и, в конце концов, институт...
А в институте
первое после гардероба что? Первое — это лифт. У лифта — давка, толпа — ну, не влезть.
Ладно. Тогда
я поворачиваю к лестнице.
Какой, стало
быть, мне нужен этаж? Двадцать первый? Прекрасно. Хоть двадцать второй!
Хоть двадцать пятый!
"Да что
для меня теперь двадцать первый этаж!" — думаю я и пулей взлетаю
наверх. Только успевай поворачиваться на площадках. Только успевай уворачиваться
от тех, кто спускается сверху...
(Ну, сказать
"пулей" — было бы не совсем корректно. Скорее, я взмывал на
двадцать первый этаж, как весною возносится тополиный пух в потоках теплого
воздуха, идущего от круглых отверстий городской канализации...)
И вот я на
месте. Хожу, может, впервые за последние лет прямо — не сутулясь. Честно
гляжу в глаза знакомых и полузнакомых сослуживцев. Улыбчив и любезен...
Все мы, кто
с электрическими ногами, в курилке собирались своим особым кружком и спорили,
и хвалили, и обсуждали преимущества, и без конца восхищались нашими чудо-"электрическими
ногами".
(Мы их в институте
не снимали — незачем — у нас и внутри института беготни много.)
Но день кончился,
и я поехал домой: на двух переполненных автобусах и забитом народом в
теплой зимней одежде вагоне метро.
"Сонечка-лапочка," — думал я. — "Какая же ты молодец!"
Вечером за
ужином я ей весь свой день подробно рассказал. Но настроение у нее было
не лучше, чем после вчерашнего визита к Татьяне: какая-то "безногая"
(не сказать — "тварь"!) девчонка дала ей почитать заметку из
"Работницы" и даже подарила ей ее. (Какая щедрость!)
В заметке
"ноги" были разбомблены буквально до основания, до последнего
винтика — "до тапочек".
Я посмотрел
на обложку этой "Работницы" и так Соне говорю:
– Дуреха,
это же двухлетней давности номер. У нас тогда и прозводство их не было
налажено. Ты что, — говорю, — не понимаешь?.. Вот погоди, выйдет следующий
номер...
А она только
уныло молчит.
– Слушай, — говорю, — если какая-нибудь "безногая" снисходительно так
предложит купить у тебя эти "ноги" по себестоимости — не продавай.
Не вздумай ты этого делать! Обещаешь?..
Молчит.
– Послушай, — говорю, — а может, ты уже того?.. Продала уже?
Молчит.
Тут я вскочил
как ошпаренный и побежал к ее гардеробу. Поставил стул, забрался...
(Нет. На месте,
фу-у...)
У меня немного
отлегло.
"Ничего," — подумал я. — "Все образуется. Надо только, чтобы Татьяна себе поскорее
"ноги" достала..."
Включил телевизор.
Позвал Соню кино смотреть, а сам, пока телевизор грелся, пошел и включил
свои "ноги" в розетку — заряжаться.
"Все-таки
сегодня еле до дома дошел: не хватает емкости. Надо будет завтра в обед
поставить их запитываться. Правда, придется мне тогда в очереди в буфет
на своих двоих стоять... Ладно. Что-нибудь придумаем. Можно, например,
бутерброды с собой из дому брать... И термос с чаем..."
"Молодец
все-таки Сонька," — подумал я. — "Ба! Да ведь цветы я ей хотел
купить... Забыл... Ну, ладно... Завтра..."
декабрь 1984