Издательство «Стетоскоп»
Содержание журнала «Стетоскоп» за 1993—2010 годы
"±стетоскоп" N32
Евгений Даенин
Мобилевская речь и другие

В начало

2. СО-КРОВЕНИЕ В ЛИКАХ

"Доказательство данной теоремы
слишком велико, чтобы уместиться
на этих страницах..."

Пьер Ферма

           "Поэзия — это язык ангелов, который абсолютно необязательно понимать...", — сказала мне весной 1988 года выдающаяся французская актриса Жанна Моро (Журнал "В мире книг", Москва, 1988, н.10). "Объясняйте природу поэтического творчества всем, кому можете объяснить и кто способен Вас услышать...", — добавил осенью того же года крупнейший итальянский писатель Альберто Моравиа ("В мире книг", 1989, н.1). И сей завет "двух великих" наставил меня на путь "искуса и терний", ибо уже постичь "природу поэтического творчества" — природу "языка ангелов" (ангелов снизошедших и падших), на мой взгляд, означает — быть Тем, "Бывшим в начале", глашатаями которого они — ангелы — являются, объяснять же ее — значит стать Тем, "Ставшим плотию", приход которого они (ангелы) провозгласили. Но где ж найти Связующую Их — "Бывшего" и "Ставшего" — Третью Ипостась, если нет уже "обитавшего с нами" синьора Моравиа, и вряд ли отречется от слов своих мадам Моро? — А посему остается лишь обратиться к тем самым "говорящим ликам", ликам того самого "языка", языка тех самых "падших и снизошедших", сохраняя при этом строгое неравенство между поступком речи и поступком действия (между Борджиа и Макиавелли), поскольку — как утверждала мадам Жанна — "поэты — это пророки", и — как говаривал синьор Альберто — "имеющий уши да слышит"...
            И явится Некто, вызванный из Бездны, сжимающий в деснице своей (или же — шуйце) некий сосуд, в просторечии именуемый "бутылкой", и разобьет бутылку сию о голгофу (Череп (арамейск.)) недруга своего, дабы затем осколками ее (в людях — "розочкой") пронзить говорящие его губы и обагрить их (осколки в губах) горячею кровью... Ибо сказано в народе: "Возьми бутылку, шарахни по башке и ткни в морду..." И явится Некто, вызванный с Небес, обращающий смертоносный сосуд в бутон розы, — розы, раскрывающей осколки свои — лепестки — о голгофу светлеющего на Востоке небосклона, дабы затем озарить их кровавыми лучами губастого Солнца. И сложу я четверостишие:

 "РОЗА"-"РАСЦВЕТ"

сожми в ладони розовый бутон
бутылочный, разбей о костный камень -
и, лепестки цветка раскрыв, сквозь стон
их обагри лучистыми губами...

           И явится Некий Закон, Закон "О многих, сколь угодно розных ликах, ликах падших и снизошедших, связуемых воедино; явится — во всем своем ужасающем доказательстве, — доказательстве, свидетельства которому я здесь привести не в силах, ибо не то чтобы оно было слишком велико, дабы уместиться на этих страницах, или же — слишком мало, дабы не затеряться в них... Оно — бесплотно. И не отбрасывает (на страницу) тени.

В продолжение
В оглавление