Глава 1
"И
все-таки вы не знаете, что такое немец..."
Кое- что о танкистах в эсэсовской
форме и немецкой психологии.
Итак, мой герой — советский
разведчик, более 20 лет проведший в заграничных
"командировках".
А.Ш. И все-таки,
когда и где вам приходилось стрелять в людей?
А.П.
Ну приходилось, так сказать, в некоторых обстоятельствах.
Вот я с большим удовольствием расстрелял пару,
сам. Совершенно случайно я обнаружил их в
Германии. Было это между селением Тамбах и
городом Гота. Я сопровождал в лагерь репатриантов
группу советских товарищей из Франции. Товарищей,
которым, как тогда говорили, мать-родина простила,
а НКВД-сволочь — нет. Сдал группу и на обратном
пути на улице обнаружил двух своих бывших
коллег. Увидев меня в форме советского полковника,
они испытали шок, даже не ругались. Приволок
я их в американскую комендатуру, помогли американские
солдаты и наши, которые меня сопровождали.
Это был 45-й год, август, когда американцы
с англичанами на нас молились. Если бы я их
привез в советскую, то они попали бы к Абакумову,
а потом в лагерь.
Справка: Абакумов
Виктор Семенович (1908-1954) — в 1943-1946 гг. -заместитель наркома обороны СССР, начальник
ГУКР "Смерш" НКО СССР. С мая 1946
г. по июль 1951 г. — министр государственной
безопасности СССР. Арестован 13 июля 1951
г. 19 декабря 1954 г. Военной коллегией Верховного
суда СССР приговорен к расстрелу.
Я вам расскажу, что сделал
один из них на моих глазах, а второй был не
лучше, поэтому, когда я американцам все объяснил,
разговаривали, кстати, на немецком языке,
английского я не знаю, и было смешно — победители
говорят на языке побежденного. Был там американец,
майор Штрайк, еврей, видимо, Штрайк — переделанная
фамилия, с которым я случайно познакомился
в комендатуре. А я представитель миссии по
репатриации. О том, что бывший эсэсовец, конечно,
никто не знает. Так вот я объяснил Штрайку,
кто эти "товарищи". И предложил:
"Давайте, братцы, отвезем в лесок и не
будем ни вашему Верховному командованию докладывать,
ни моему. Шлепнем". Август месяц 45-го
года, в Германии порядка не было.
Американские "товарищи"
дружно поддержали мою инициативу. Американцы,
между прочим, порасправлялись первое время,
пока на них не цыкнули, жутче, чем мы. У них
был свой метод расправы с эсэсовцами — связывали
по девять человек в звено, а сверху пропускали
"Шерман" — 32 тонны, или привязывали
две канистры с водой на шею и в воду -плыви,
если сможешь. Были и другие способы.
А.Ш. А за что все-таки
вы этих расстреляли?
А.П.
Ну как вам нравится, например такая веселая
картина. Весна, 44-й год. Немцы уходят из
многих мест. В районе, за Новоград-Волынском
место, где расстреляли несколько тысяч евреев.
Расстреливали, по-моему, поздней осенью. А
теперь немцы следы решили заметать. Значит,
вскрыть могилы, облить горючим и сжечь. Зимой
трупы не разлагались. Когда вскрыли могилы,
только-только начиналось разложение. И вот
могила, в которой несколько тысяч женщин.
Только женщины, женский транспорт видимо был.
Когда землю вскрыли, пар оттуда пошел. И вот
эта сволочь стоит и изволит шутить: "Какие
горячие!" А перед нами лежит девчоночка
лет 17-ти — 18-ти...
А.Ш.
Извините, а вы в качестве кого присутствуете?
А.П.
Я в качестве немецкого офицера в командировке.
В одном из лагерей занимаюсь набором рабочей
силы для моего завода. А эти двое командуют...
Я
стою рядом. И вот девчоночка изумительной
красоты, ну, гнить еще не начала, но пар идет.
"Какие горячие, если бы знал, я бы на
несколько дней продлил ее жизнь". Вот
вы понимаете, что я в этот момент чувствовал!
Я готов был к провалу. Если бы он на "меня
посмотрел," "он бы увидел; что рука
потянулась вот сюда. (Показывает слева на
живот, где на ремне немцы носили пистолет).
Думаю, сейчас хлопну в тебя и скажу: "Ну,
лежи, сволочь, рядом", причем в живот,
как они любили делать. Четыре пули в живот
-эсэсовский квадрат называлось.
И
вот он мне там попался, как вы думаете, что
я должен был с ним делать — целовать в зад?
Да, я преступление сделал, но вам это понятно?
Такая шутка вам понятна? Меня и сейчас трясти
начинает!
Но
даже после этого, когда я знал, что убиваю
мерзавцев, какой-то осадок остается у человека.
